Как суды в спорах о защите деловой репутации игнорируют лингвистическую экспертизу

13 Февраль 2023

В продолжение статьи об ошибках, допускаемых при подаче в суд исковых заявлений о защите чести, достоинства и деловой репутации рассмотрим еще один важный аспект, который следует иметь в виду при определении перспективы рассмотрения дела и подготовке позиции по спору.

Так повелось на Руси, что защите по правилам ст. 152 ГК РФ репутация подлежит только в случае, если сведения изложены в форме утверждения о фактах, и не подлежит, если в форме мнения или оценочного суждения (если только они не носят оскорбительный характер).

Вообще эта история с утверждениями, мнениями и суждениями пришла в нашу судебную практику из толкования Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейским судом по правам человека. В свое время ЕСПЧ обращал внимание российских властей на то, что подход, не предусматривающий разницы между суждениями и утверждениями, подход, когда все эти категории объединены единым термином «сведения», является недопустимым.

Не буду здесь вдаваться в подробности конфликта прав на доброе имя и право на мнение, расскажу об этом позже.

В свою очередь, ВС РФ признал необходимым разграничивать оценочные суждения и утверждения о фактах, указав в качестве критерия – возможность проверить их на соответствие действительности.

Да, иногда весьма затруднительно установить имело ли то или иное событие или действие место, но возможно. Собственно, это одна из причин, по которой в свое время ВС РФ признал споры данной категории одними из самых сложных. При этом бремя доказывания соответствия действительности лежит на ответчике (распространителе, авторе и пр.).

Соответственно оценочные суждения, мнения, высказывания, являясь выражением личного мнения, не подлежат проверке на предмет соответствия действительности, с ними можно спорить, но нельзя опровергнуть в суде.

Например, «П. – плохой адвокат» – оценочное мнение выраженное в утвердительной форме, а выражение (вопрос) «сколько мошенник П. будет еще обманывать людей?» содержит утвердительную форму высказывания как в отношении сведений о факте, который можно проверить, так и в отношении мнения, суждения, оценки. Такое часто встречается в негативных отзывах о работах, товарах.

Как справедливо указал в мотивировочной части апелляционного определения Тверской областной суд (от 27.02.2014 № 33-305), «оценка не констатирует факт, а выражает отношение человека к предмету или отдельным его признакам, поэтому к оценкам неприменимы характеристики истинности-ложности».

Верховный суд сказал разграничивать и суды начали разграничивать, кто как может, как умеет.

Суд, который по умолчанию не обладает специальными познаниями в области филологии или лингвистики, по идее, не может по своему усмотрению определять в какой форме изложены сведения. В противном случае можно считать справедливым, что суд, например, сам будет определять качество выполненных работ или оказанных услуг, а также качество товара.

Суд должен установить, но не может и не должен самостоятельно определять форму изложения распространенных сведений. Однако, анализ судебной практики показывает, что суды периодически это делают. Причем далеко не всегда разграничивают утверждения о фактах и оценочные мнения (суждения, высказывания) правильно.

То есть конструкция, как мне видится, должна быть следующая, специалист-лингвист выявляет те фрагменты текста, которые могут быть верифицированы судом – по сути только устанавливает языковую форму выражения спорной информации, а суд, в свою очередь, уже дает правовую квалификацию, определяет правдивость или ложность сведений.

При чем ладно, если истец в рамках подготовки к делу не инициировал самостоятельно исследование спорных публикаций, либо не ходатайствовал в суде о проведении соответствующей лингвистической экспертизы. В этом случае суд мог бы просто сослаться на то, что истец не доказал наличие этого самого юридически значимого обстоятельства, что сведения распространены в форме утверждения о фактах и отказать на этом основании.

Очень часто суды, для которых, понятно дело, никакие доказательства не имеют заранее установленной силы, оценивая заключение специалиста, отвергают выводы, сделанные специалистом-лингвистом.

Анализируя решения судов по данной категории споров, я обратил внимание на следующую, «кочующую» из решения в решение сложную для понимания формулировку ((в различных вариациях):

«Утверждение как лингвистическая категория не тождественно утверждению о факте как юридической (правовой) категории, поскольку последнее четко идентифицируется с точки зрения возможности доказывания, в то время как утвердительная форма высказывания возможна как в отношении сведений о факте, так и в отношении мнения, суждения, оценки, изложенных их носителем. В этом и есть различия между утверждением о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и имеющим место оценочным суждением, мнением, убеждением, которые не являются предметом судебной защиты в порядке ст. 152 ГК РФ.»

Данная формулировка приведена, например, в решениях по делам №№ А40-2007068/22-5-1558, А40-177339/22-134-991, А40-49740/22-134-309, А40-177339/22-134-991, А40-34888/2021-134-214, А40-207099/20-134-1319, А40-138755/2020-134-927, А33-22243/2022).

То есть, эксперт (специалист) говорит, сведения изложены в форме утверждения о факте, а суд говорит – критически отношусь к твоему заключению, специалист, ты оперируешь лингвистическими категориями, а я – юридическими. По факту, получается, суд исключает заключение эксперта (лингвистическую экспертизу) как доказательство и устанавливает юридически значимое обстоятельство исключительно на своем, не всегда квалифицированном, мнении о том, в какой форме изложены сведения.

Решил разобраться, что же это значит и как с этим бороться.

Пообщавшись с экспертами встало все на свои места. Оказалось, что суды просто залезли на чужую территорию и подменили понятия.

По сути, суды, не обладающие специальными познаниями в области лингвистики, иногда разграничивают мнения и утверждения о фактах на основании знаков пунктуации, а это как сравнивать цвета по весу или рост по температуре. Такое толкование не основано ни на разъяснениях ЕСПЧ, ни ВС РФ.

Например, есть такой вид утверждения, как скрытое утверждение. Чтобы минимизировать риски авторы публикаций могут использовать различные приемы, например, использовать слова и обороты, которые создают видимость того, что распространенные сведения являются мнением (например, излагают предложения со знаком вопроса и вроде как указывает на то, что предложение содержит в себе вопрос, не содержащий ни утверждения, ни отрицания чего-либо, или начинают предложение со слова «непонятно, вроде как суждение автора, предлагаемое к обсуждению).

Специалист, который делает лингвистическую экспертизу, может отнести такое предложение к скрытому утверждению, а суд не соглашается и пишет, что это мнение или суждение.

При этом суд может привести даже обоснование, вроде следующих:

«Сами по себе оспариваемые публикации по своей сути являются отражением негативного опыта третьих лиц, их субъективным восприятием деятельности, что исключает возможность трактовать их утверждения как сообщения о фактах, которые могут быть опровергнуты в рамках рассмотрения споров о защите деловой репутации».

«То обстоятельство, что субъективное мнение может носить критический характер, не свидетельствует о распространении его автором порочащих сведений в смысле ст. 152 ГК РФ.

Таким образом, сам по себе отрицательный характер оценки действий тех или иных лиц не может служить основанием для удовлетворения иска о защите деловой репутации истца, поскольку такие высказывания, даже если они воспринимаются истцом негативно, не подлежат опровержению в судебном порядке и не могут служить основанием для привлечения к ответственности.

Доводы искового заявления о порочащем характере статьи являются субъективным мнением истца основанном на собственном восприятии содержания статьи, и не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. При изложенных обстоятельствах, правовые основания для удовлетворения исковых требований о защите деловой репутации отсутствуют».

Собственно к чему это я, не достаточно по данной категории споров сделать заключение специалиста (лингвистическую экспертизу) и думать, что вопрос с установлением такого юридически значимого обстоятельства как то, в какой форме изложены сведения, закрыт, надо понимать разницу и доносить до суда смысл тех же формулировок постановлений пленума и решений ЕСПЧ, от которых отталкивался ВС РФ при подготовке своих разъяснений.

Разобравшись с данным вопросом вероятность отстаивания своей позиции по спору будет сильно выше, поскольку можно еще на стадии подготовки искового заявления закрыть подобное возражение суда. По сути суду, который не настроен удовлетворять требования, будет достаточно сложно отделаться указанием на разницу между лингвистическими и правовыми категориями, поскольку они не опровергают доводы, изложенные выше и, как следствие, ваш довод, в нарушение требований ст. 170 АПК РФ и ст. 198 ГПК РФ, останется без соответствующей оценки, без описания мотивов, по которым суд принял или отклонил его.

Ну и не забываем про старый довод судов, по которому они не принимают в качестве доказательства заключение, сделанное истцом в досудебном порядке по своей инициативе, а именно то, что «эксперт не предупреждался об уголовной ответственности по статье 306 Уголовного кодекса Российской Федерации», «исследование выполнено за счет истца в рамках договора оказания услуг» и пр.

Если понадобится помощь в определении перспективы рассмотрения дела, формировании позиции по спору – обращайтесь (WhatsApp +79067674566, Telegramm @advokat77)

Вам также могут быть полезны следующие статьи по спорам о защите чести, достоинства и деловой репутации:

Некоторые причины в удовлетворении требований о защите деловой репутации в суде

Об ограничении доступа к порочащим деловую репутацию сведениям (в особом порядке)

Как бизнес защищает деловую репутацию в суде

Как удалять негативные отзывы в интернете

Практика защиты чести и достоинства

Моральный вред индивидуального предпринимателя